Некоторые люди испытывают чувство вины из-за того, что выжили именно они, а другие погибли. Также многие украинцы, в частности выехавшие за границу, испытывают подобное перед теми, кто остался в родной стране, и потенциально подвергает себя опасности. Это ощущение присуще и многим из тех, кто не находится на фронте и считает, что недостаточно делает для помощи ВСУ и всеобщей победы…
Специалист говорит, что подобные ощущения в большинстве случаев встречаются в организованных референтных группах, когда люди заняты одним экстремальным видом деятельности, бок о бок, ежедневно.
«Пик этого — у военных. У них часто возникает чувство вины за то, что они выжили, а товарищи умерли, ведь все они в одинаковых условиях. Однако это естественная реакция», – говорит он.
Если же говорить о гражданских, то, подчеркивает психиатр, «человеку присущ определенный эгоцентризм, и это компонент инстинкта самосохранения».
«Есть много людей, которые выехали и переживают события на родине остро и болезненно, испытывают чувство вины за то, что в безопасности. При этом часто семьи разведены, родители не видят своих детей. Такие ощущения вполне нормальны и понятны», — говорит профессор.
Однако, добавляет он, не все действительно мучаются от чувства вины, а «многие люди высказываются о своей жалости и печали, потому что «так нужно» учитывая нормы жизни в социуме».
«Кроме того, это вопрос из плоскости личностных качеств, общих принципов человечности, морально-нравственных норм. И не важно, где этот человек за чашкой кофе пишет в соцсетях о своей якобы «вине» — на Крещатике в Киеве или в Париже», — подчеркивает Михайлов.
Также профессор сказал, как сказывается на психическом здоровье так называемая травма свидетеля.
«Например, на передовой бегут двое военных на расстоянии друг от друга три метра. Один наступает на мину, и его разрывает на куски на глазах у другого. Или в гражданской жизни в мирном городе человек переходит дорогу на пешеходном переходе, и на бешеной скорости перед ним автомобиль насмерть сбивает другого пешехода. Сюда относятся и землетрясения, наводнения, когда кто-то выживает, а кто-то гибнет у других на глазах», — приводит врач.
По его словам, реальные события, связанные со смертью, вызывают естественную психологическую реакцию. Но все зависит от личностного психотипа, обстоятельств, при которых произошло событие. Таким образом, для кого-то это преходящая реакция, и человек преодолевает ее самостоятельно, для кого-то — пролонгированна, а у других возникает посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР).
«И не в том дело, кто взорвался на мине и кто выжил. А в том, что человек переживает реальную угрозу и своей жизни, даже если условно только наблюдатель», — подчеркивает он.
Что можно с этими состояниями сделать?
В настоящее время специалисты несколько ограничены в оказании помощи.
«Мы даже недобровольный психиатрический осмотр имеем право осуществлять только тогда, когда человек представляет реальную угрозу для себя или окружения. Все остальное — только добровольно», — объясняет психиатр.
«Если человеку комфортно в его состоянии или у него просто нет желания что-то делать со своим состоянием — заставить его никто не может. Решение об обращении за помощью человек должен принять сам», — резюмирует он.
